
Ниночка! Получил твоё
12-е. Придётся признать свою вину, что в
те дни около 1.11 я писал тебе редко, но
11.11 я телеграфировал тебе о получении
посылки и ты не беспокоилась обо мне, а
просто скучала без писем. Без них очень
скучно. Может ли быть сомнение в том,
что мы влюблены? Мы ждём встречи как
наивысшего дара, за много-много месяцев
разлуки мы наскучались, мы узнали любовь,
мы болели друг о друге. Хочется встречи,
хочется ласки, хочется отдохнуть от
этой напряжённой жизни несколько месяцев
и просто вместе пожить. В нашей жизни
это самый большой срок нашей жизни врозь
и ещё при такой неспокойной командировке,
и этот срок всё ещё трудно определяем.
Неизвестность будущего заставляет
иногда кое-что «ворожить». Разве это
плохо, что мы так много думаем друг о
друге, скучаем? О ком же я буду думать
ели не о семье? Раньше мы многое не
допонимали, не оценяли и просто не
замечали. Думали, что вся наша жизнь как
какая-то заведённая машина, так и должна
от начала до конца, однообразно без
никаких изменений прокрутиться,
проиграть, что отпущено на наш век и на
этом закончиться. А вышло иначе. Благодаря
изменениям мы поняли многое — мы узнали
как тяжело жить врозь, как мы были слепы
к нашему счастью. О чём мы мечтаем
теперь, чего с нетерпением ждём — это
нам казалось тогда буднями. Может быть
от обиды на себя, что так мало взяли от
жизни и делается очень скучно. Мы были
счастливы — но если бы больше знали
жизнь, были бы во много раз счастливее.
Мне вспоминается рассказик, кажется
Чехова — когда старичок возвращаясь с
кладбища с похорон своей старушки, то
начал вспоминать свою жизнь с нею — и
только тогда осознал, что за всю жизнь
он только собирался жить по-настоящему,
делать ей только хорошее, а так всю жизнь
и прожили плохо. Желание было, а исполниться
не пришлось. Но наше счастье при нас, у
нас впереди ещё большая, светлая жизнь.
У нас так много возможностей создавать
счастливую жизнь. Почему Жан Вальжан
(«Отверженные») был очень
добрый? Потому что он испытал жизнь. Ты
просишь у меня совета как избавиться
от моего «призрака» - мне бывает приятно
когда я чувствую тебя около себя. Почему
у тебя такое не хорошее в этом отношении
мнение? Пока будешь любить, пока будешь
ждать встречи (а это бесспорно будет
продолжаться всё время), то и будешь
чувствовать меня около себя. Надеюсь,
искренности моих предыдущих писем ты
больше веришь чем кому-то, кто тебе
рекомендует забывать. В тех письмах я
подробно тебе описывал свою жизнь. Верь
Ниночка что я живу так как от меня требует
закон, семья и совесть. Можно ли даже
подумать о чём-нибудь похожем на измену?
И забыть нельзя. Чем дольше живёшь в
разлуке, чем больше думаешь о встрече,
тем ближе чувствуются ты, семья. Всё
свободное время ты бываешь со мною.
Сколько передумано, какие богатые
воображения! Когда я хожу теми давно
знакомыми дорожками, а они у меня длинные
(ежедневно более 10 км), ты всегда со мною,
может быть это и действует на тебя по
«нашему радио». Всё же придётся вернуться
к своему заключению, что мы с тобою, это
сложные аппараты настроенные на одной
«волне». Почему мои или твои мысли и
передаются так быстро на такое большое
расстояние. Вероятно мои мысли и беспокоят
тебя, но не думать о тебе — это невозможно.
Значит, по-прежнему будем чувствовать
себя вместе, по-прежнему пусть нашу
жизнь дополняют приятные сновидения и
воображения той недалёкой — нашей
встречи, и когда мы будем вместе
по-настоящему. В отношении тебя, твоего
поведения я очень спокоен и можно ли
что-нибудь подумать? Наше примерное
поведение — это наше счастье, наша
гордость. Мы за это уже многим вознаграждены
— но получим ещё большее, нас судьба не
обидит. Во многом испытанные с богатым
опытом в жизни, познавшие настоящую
любовь — мы будем жить — это будет во
многом новая жизнь. Очень жалею что я
лишён той возможности как ты писать и
беседовать со мною наедине — мне всегда
мешают писать письма. Если пишу после
работ в конторе, то всегда посторонние,
не разговариваешь с ними, так они между
собою заводят разговоры. «Дома» я не
имею отдельной комнаты (она мне и не
нужна), тоже мешают то хозяева, то их
дети. Так и получаются мысли какие-то
куцые не законченные, но что попишешь.
Я совершенно избавился от своей «хвори».
Даже кашля почти нет. Хожу пока всё в
тех же «казённых» валенках. Думаю их не
сдавать до получения от тебя чесанок.
Предполагаю получить к 10.12, надеюсь не
ошибаюсь во времени? Пришедшую в ветхость
свою рубашку (верхнюю) отдал в обмен, а
то в столовой и на работе даже как-то
бывает стыдно снимать своей фуфайки. В
остальном из вещей и тёплых и летних я
не имею никакой нужды, бельём обеспечен,
имею 3 пары, уже здорового. Так что не
беспокойся. С приобретённого ватного
пиджака подклад отдал в стирку, к новому
году постараюсь пришить. Не нравится
мне носить чужие вещи без предварительной
их обработки. Ты ещё не ругаешь меня за
малую помощь? А то я занялся маленько
много собою. В долгу перед тобою не
останусь. Из-за недостатка материалов
вчера выходной день использовал на
утепление своих летних брюк. Буду
работать «карточки» в то воскресенье.
А заработок целиком отошлю тебе к Новому
году. По сравнению с Карагандой здесь
всегда стоит очень тихая погода, иногда
и завернёт морозец, но как-то мало
заметен. А притом моя неплохая упитанность
почти заменяет шубу. Надеюсь Ниночка
мои письма будут сильнее твоих
«доброжелателей», ты будешь верить мне
и не кому-то другому. Пусть их мнения
останутся при них, а мы не будем стараться
лишать себя счастья. Хоть во сне — но
быть вместе. Шлю привет. Крепко целую
тебя дочурок. НК. 30.11.1942г.
Письма (отрывок), книга Александра Невзорова